Любовь под горячую руку - Страница 35

Грязнов с сожалением посмотрел на Уголову, пощупал в кармане кассету… надо было на что то решаться… И он решил идти до конца.

У Вас видео есть? — Хрипло спросил он. Даша молча кивнула и указала пальцем в угол комнаты. — Тогда смотрите. Уберите от лица руки и смотрите. Я совершаю должностное преступление, показывая Вам ЭТО. Но мне жаль Вас и Ваших детей…. Смотрите. Смотрите и слушайте.

Даша уставилась на экран телевизора. Сначала там было только шипение и какая то рябь. Потом в кадре появился Виктор.

Эта запись сделана в психиатрической клинике три года назад, куда он поступил из тюремной камеры. Это что-то типа его исповеди… Рассказ о том, как он докатился до такой жизни…

Даша не обратила на этот комментарий никакого внимания. Она, распахнув глаза, рассматривала такие родные и вместе с тем не знакомые черты человека, за которого еще утром собиралась замуж…

«Я родился в приличной интеллигентной семье. Отца не помню. Он рано бросил нас с мамой. Потом она говорила, что он нашел другую, моложе и красивее… Папу мне заменил брат. Он меня старше всего на восемь лет, но такой серьезный, собранный, совсем на меня не похож. Хорошо учился, в секции разные ходил. А я учебники не любил, со сверстниками у меня тоже как то не получалось, они все время пытались втянуть меня в какие то глупые неинтересные забавы… То по крышам гаражей прыгать, то курить в подвале, то шашку дымовую в подъезде запалить… Вам это интересно доктор, или может сразу перейти к женитьбе? — Виктор вопросительно уставился на кого то, находящегося по другую сторону экрана. „Рассказывайте все. И по возможности не упускайте подробности. Иногда самые мелкие детали могут помочь разобраться в природе заболевания“— послышался голос врача. — Хорошо. — Вздохнул Исаев. — Если это может помочь мне избавиться от этого порока… Я готов. На чем я закончил? Детство… Прекрасное время. Тогда меня не волновали никакие серьезные проблемы. Самым большим потрясением было то, что Васька из первого подъезда постоянно кидает в меня песком, целясь прямо в глаза… В песочнице я проводил много времени, даже в школьные годы мне доставляло удовольствие возиться с малышами. Вообще, на протяжении всего детства и юности мои приятели почему то всегда оказывались намного младше меня. Старшие ребята и ровесники меня ни во что не ставили, оскорбляли, били… А малышня взирала снизу вверх, как на бога. С братом мы так и не смогли найти общий язык. Для него я всю жизнь был обузой. Мама много работала, и все воспитание с утра и до позднего вечера ложилось на плечи Михаила. Я мешал ему гулять, общаться с друзьями… Когда к нему стали девочки приходить, он постоянно меня выгонял, шпынял, всячески обзывал… Его подружки смеялись до упаду… Ну, потом школа кончилась. Мама настаивала, чтобы я, как и брат, поступил в институт, получил профессию доктора или адвоката. Инженера на худой конец. Тут я впервые ослушался маму. Мне не хотелось больше учиться. Сидеть над учебниками еще пять лет, казалось мне чудовищным. Я устроился сторожем в детский сад. И еще дворником по совместительству там же… Сделав ранним утром свою работу, я не уходил сразу домой, а задерживался в саду еще на час другой. Я очень любил играть с детьми. И они меня просто обожали. Смотрели в глаза и верили каждому слову… Да… В то время, да и потом, я никогда не смотрел на малышей с точки зрения секса. Поверьте, доктор, я просто любил их. Любил и все. Мне хотелось заботиться о них, баловать… Однажды, гуляя по парку, я встретил ИХ. И сразу влюбился… Нет, ну тогда я еще не сразу понял, что это любовь. Просто, в душе волнение какое то возникло… Я пошел за ними. Даже, преодолев смущение, рискнул познакомиться. К моему удивлению и женщина, и ее дочка обрадовались моему присутствию… Мы стали встречаться часто. Почти каждый день. Эти встречи ни к чему нас не обязывали. Мы просто гуляли по аллеям, собирали осенние листья, иногда я носил девочку на руках. Она так доверчиво прижималась ко мне своим маленьким тельцем… Видимо Татьяне таких отношений было недостаточно. Она все чаще стала пропускать встречи, говорила, что занята… Я понимал, что теряю ее, а вместе с ней и свою любовь… Жить без Олюшки я уже не мог… И я решился. Однажды в парке на лавочке, когда девочка убежала с подружками на поляну, я поцеловал Таню. На глазах Ольги я не смог бы этого сделать… А так… Мне это даже понравилось. Постепенно я вошел во вкус. Татьяна оказалась опытной и умелой партнершей, смогла расшевелить во мне сексуальное желание…Не стану врать, доктор, близость давалась мне не легко. Ведь я грезил совсем не о матери, а о дочке, которой было всего восемь лет. До сих пор не пойму, когда в какой момент, во мне произошел этот сдвиг, как я от простой и понятной любви перешел к противоестественному животному влечению к малолетнему ребенку… Может быть, Вы поможете мне разобраться в этом… Но я нашел выход. Ложась с Татьяной в постель, я выключал свет и представлял себе Олю. Мечтал… Фантазировал… При этом возбуждался физически, умелые руки Тани помогали доводить дело до конца… Вскоре мы поженились, стали вполне приличной семьей. Я работал. Заботился о своих женщинах. Мне все нравилось…Но девочка росла… Я выходил из себя, видя ее с соседскими мальчишками или одноклассниками… Татьяна начала меня ужасно раздражать. Эта дура постоянно норовила обнять меня или погладить на глазах у моей любимой Олюшки… Я говорил жене, что это не хорошо, но она только смеялась… Ложиться с ней в постель становилось все противнее. Ее увядающие прелести на фоне юных форм моей любимой производили ужасающее впечатление… Я зажмуривал глаза, когда она зажигала ночник, чтобы посмотреть время… Я стал катастрофически терять мужскую силу… Чтобы восполнить эту потерю, я делал все, что мог. Особенно помогало, когда я умудрился проделать в стене глазок и подсматривать за Олей, когда она мылась в ванне… Летом я уговаривал ее спать в одних трусиках и обязательно приходил к ней читать сказку перед сном… После такого, доктор, я мог удовлетворить и жену и даже еще более старую тетку…. „Сколько лет было в тот момент Вашей жене?“ Двадцать девять лет. Да будь ей даже двадцать! Это не меняло дела. Я любил только ее дочь. Видел только Олюшку! Татьяна проходила как досадное, но неизбежное приложение к ней. Ее еще и удовлетворять приходилось… Ладно хоть она не часто домогалась моего тела… Поверьте, доктор, я никогда не рискнул бы обидеть мою девочку, я понимал, что староват для нее… Но случилось чудо, — Виктор смущенно и радостно улыбнулся. — Оля тоже влюбилась в меня. „Почему Вы так решили?“ — Да это же видно доктор! Влюбленный мужчина всегда заметит, что ему отвечают взаимностью. Девочка охотно садилась ко мне на колени, позволяла гладить. Часто обнимала меня, крепко прижималась…. Я даже сейчас, рассказывая Вам об этом, возбуждаюсь… А тогда я просто безумел от ее горячего тела… Она не могла не замечать, не понимать… Я уже не мог сдерживаться. Я начал постепенно подготавливать ее к близости… Медленно, чтобы не напугать… Ведь я должен был стать ее первым мужчиной… Я начал с того, что однажды вечером перед сном, будто играя, начал гладить ее зарождающиеся груди… Эти маленькие восхитительные бугорки… Потом опустился ниже. Сначала сквозь трусики начал щекотать ее …Потом, на следующий день предложил поиграть в доктора… Тут я уже снял с нее все белье. Господи! Как это было восхитительно! Мы целый месяц играли с ней в эти игры. Я пальцем легонько трогал ее самые нежные и интимные места. Она реагировала доктор! Замирала, глазки расширялись… Господи, доктор, Как это было прекрасно! — Исаев закрыл глаза и облизал пересохшие губы языком. — Я очень любил Олю. Поэтому сдерживался, как мог. Только через месяц я решился показать ей то, что приносит наслаждение женщинам. Сначала она испугалась, но я объяснил, что мужчины совсем не такие, как женщины… они другие… заставил ее побороть смущение и потрогать меня… ей понравилось… Ей вообще нравилось учиться всему… Она мне доверяла и знала, что я добрый и ее не обижу… Потом я стал ложиться с ней рядом. Обнимать, сажать ее на себя… Целовал… „Вы вступали с ребенком в половую связь?“ Позже. Очень осторожно. Постепенно. Все глубже и глубже… Крови все равно было много… Оля уже ничего не боялась… Мы вместе застирали простыни… Таня ни о чем не догадала